Н.Леонов. «Впервые в Алай. Путешествие А.П.Федченко в 1871 году»

На западе сохский веер сливается с исфаринским: арыки, получающие воду из Соха, соединяются с арыками, получающими воду из Исфары. Большой кишлак Беш-Арык получает воду для своих садов и полей из обеих рек.

Встретился кишлак с интересным названием Якка-тут («одно тутовое дерево»). Его домики и дувалы утопали в зелени садов.

— Ночевать будем в Яйпане, — сказал Абду-Карим.— Это, я знаю, кишлак большой и богатый. Я уже послал туда джигитов. Они дадут знать о нашем приезде.

И точно, в Яйпане для путешественников была приготовлена хорошая кибитка, обильный ужин и корм для лошадей. Все это делалось не только по ханскому повелению, но и по обычаям местного гостеприимства. Едва ли не важнейшим правилом общежития здесь было: «Накорми гостя, кто бы он ни был».

«Может быть, такой обычай и прекрасен сам по себе, но нам он не раз доставлял множество стеснений. Мы должны были останавливаться там, где нас хорошо накормят, а не там, где это было нужно для нашей работы», — сетовал впоследствии Федченко.

Джигитам же, сопровождавшим Федченко, явно нравились обильные обеды и ужины, и они готовы были приложить все усилия, чтобы подольше ездить по большим кишлакам.

— Нелегко будет после этих обильных угощений в гостеприимных кишлаках увлечь наших джигитов в безлюдные горы, — говорил Федченко жене.

Но рассчитываться за гостеприимство было нелегко: за всех надо было отдаривать хозяев — и за себя, и за ханских джигитов, и за погонщиков вьючных лошадей. Получалось накладно, но Федченко понимал, что изменить этот порядок было невозможно.

Ночь в Яйпане Федченко с женой провели под открытым небом, под звездами, на плоской кровле кибитки. Наутро Федченко узнал с огорчением о неожиданной потере: одна из лошадей заболела, и ее прирезали. Причина этого несчастья была очевидна: лошадь накормили, не выдержав сколько нужно после езды. Стало ясно, что надо было за всем следить самому.

За Яйпаном зелень полей и садов исчезла. На юге, вплоть до гор, расстилалась голая, галечниковая степь. На самой кромке зеленой полосы у дороги стоял небольшой постоялый двор (рават).

— Кто здесь живет? — спросил Федченко.

— Карим-дивана.

Глубокий старик старательно лепил что-то из глины.

— Чем это старик так усердно занят?