Н.Леонов. «Впервые в Алай. Путешествие А.П.Федченко в 1871 году»

с ханом, — говорили махрамцы, — и если он разрешит, вы сможете собирать все, что вам будет угодно, и обо всем расспрашивать.

Федченко стало ясно, что только в Коканде он добьется права на расспросы и на дальнейшее путешествие. Только там, в ханском дворце, все разрешится, все выяснится, а пока...

Послышался барабанный бой.

Солдаты махрамской крепости начали свое ученье. Посмотреть на это зрелище, однако, не удалось: ученье происходило за стенами крепости, а в крепость Алексея Павловича не пустили.

Наутро Федченко выразил желание нанести визит беку, чтобы отблагодарить его за угощение и за присланные в подарок халаты. Оказалось, что это невозможно: бек счел неудобным принять русских гостей, пока они не представились хану. Оставалось одно — поспешить в Коканд. Быть принятым самим хааном, очевидно, было непременным условием, чтобы иметь право двигаться по дорогам ханства беспрепятственно, видеть людей, расспрашивать их.

При выезде из Махрама путешественники увидели, что высокие стены крепости с бастионами примыкают к Сыр-Дарье. К реке от крепости вели спуски. У берега росли деревья, к ним были привязаны лодки.

На правом берегу, против Махрама, горы подходят вплоткур к реке. На левом — дорога огибает их отроги и выходит затем в широкую степь. Горы эти, сходясь, являются как бы естественным рубежом той широкой котловины, которая начинается за Махрамом.

От Махрама до Коканда

Справа виднелись горы, покрытые снегом.

— Как называются эти горы?

— Хар-Тау (снежные горы), — ответили Федченко.

Но каких гор, покрытых снегом, не называют этим именем!

Дорога потянулась среди зелени кишлаков от Ниаз-бека до Канибадама.

Сопровождавшие путешественников узбеки, указывая на зелень справа, говорили:

— Канибадам слышали? В Канибадаме — миндаль, сладкий миндаль, миндаль-сахар.

И действительно, Канибадам и поныне славится своим сладким миндалем.