Н.Леонов. «Впервые в Алай. Путешествие А.П.Федченко в 1871 году»

Далее Федченко позволил себе задать хозяину ряд вопросов с Каратегине и его прошлом.

— Каратегин? — переспросил Музафар-Ша. — Вот Каратегин (од ударил себя по груди), вот Мача (вытянул правую руку), вон Дарваз (вытянул левую), вот Гиссар (указал на правую ногу), а вот Куляб (вытянул левую ногу)... — Затем, помолчав, тихо добавил-: — А Коканд — голова.

Считал ли он действительно Коканд головой — неизвестно. Вернее всего, этим при кокандцах он желал лишь подчеркнуть свои верноподданнические чувства.

Лет за пятьдесят до приезда Федченко правители Каратегияа сделались вассалами хана кокандского. Музафар-Ша подчеркнул, что он признает главенство Коканда, но вместе с тем указал и на значение Каратегина для ханства. Каратегин — сердце, сердцевина владений.

— А где же проходит граница каратегинских владений с Бухарой? — пожелал уяснить Федченко.

Музафар-Ша не без труда ответил на этот вопрос.

— В мое время пограничным было местечко Хаджа-Болон-ансари. Но когда Курносый (так называли племянника Музафара — Рахим-Ша) завладел Каратегином (ему помогли бухарцы), то он, наверное, уступил часть земель Якубу, гиссарскому беку, своему главному сообщнику...

Трудно было вести разговор о Каратегине, не касаясь щекотливых тем.

Имя Рахима Музафар произносил то со злобой, то с явным презрением.— Рахим? Курносый? Три года тому назад, когда русские заняли Самарканд, а бухарцы бежали из Мачи, я послал Рахима правителем в Мачу, — припомнил Музафар. — С русскими надо было быть любезным. Русские были против наших врагов — бухарцев. Но Рахим (Музафар сделал презрительную мину) по своей глупости обратился к генералу так: «Я, мол, потомок Искандера, мне, мол, принадлежат все царства земли. Но, желая жить в мире с русскими, я, Рахим-Ша, уступаю русским свое бесспорное право на Самарканд с его округом и буду удовлетворен, если буду владеть Пенджикентом». Ах, этот Курносый! Будучи тогда правителем Каратегина, я написал генералу Абрамову письмо с просьбой не обращать внимания на глупые слова презренного Рахима.

— Но ведь и вы, Музафар-Ша, считаете себя потомком Александра Македонского?